И это всё глазами не объять. Я снова еду в востроносом Сапсане, и мимо меня проносятся запруженные поля, леса с нагретыми весенним солнцем склонами, покосившиеся деревеньки, осыпающиеся кирпичные башенки. Снежные полотна нынче все в прорехах, небрежными, но доселе чистыми лоскутами разбросаны они по земле. Жухлые травы, поломанные, жёсткие, главенствуют до самого горизонта. В хаотичной череде паутинных голых ветвей тонких дерев сочными мазками выделяются неунывающие ели, будто разгоняя эту дымку, эту завесу, в которую сливаются сероватые веточки.
Я сижу, и передо мной лежит холст в виде светящегося прямоугольника, и палитра, представленная россыпью букв и значков. И я, как какой-нибудь импрессионист-недоучка, по точечкам, по буковкам, хочу воссоздать картину, что отпечаталась на внутренней стороне моих глаз. Чистый холст, и на него я старательно пытаюсь нанести увиденный мною пейзаж. Право, пейзажист из меня посредственный. Но и старание достойно поощрения. И сегодняшний день поощряет меня, открывая всё больше и больше прекрасных видов моему взору, позволяя вдохнуть и впитать эту красоту, это великолепие. Нет сомнений, что краски и кисточки в умелых лапах могли бы передать его куда лучше, чем слова в некрасноречивых росомашьих устах. Непросто перенести жизнь на бумагу.
Представьте, будто вы несётесь сквозь пространство с головокружительной скоростью, которая не снилась ни одному лесному зверю. Вы разрезаете воздух, не прилагая к этому никаких усилий, и вашему глазу во всей этой круговерти тяжело зацепиться за белоствольные берёзки, за малиновый румянец ракитных ветвей, словом – мелкие элементы великолепнейшего полуденного пейзажа ускользают от вас, не позволяя коснуться себя. Проносятся мимо: незаметно, стремительно, и вы не успеваете уразуметь всю эту красоту, обдумать её. Но душою… Душа ваша как губка впитывает эту радость, звенящую в кронах, этот восторг, мечущийся в травах, этот триумф, воспеваемый ручьями. А вот глазами всё это не объять.
Когда душа подобно пористой губке впитывает красоту и радость, то красотой и радостью она полнится, увеличиваясь, заполняя каждую клеточку тела. Иногда ведь кажется, что душа такая маленькая, что способна полностью уместиться в одну только грудную клетку. Но приходят времена, когда душа разворачивается внутри. Это чудесное чувство.
Всё оживает. Всё поёт. Даже в протяжном скрипе догнивающих домишек слышится уверенная песня жизни. Даже безнадёжные ещё не потеряны.