Чем выше цель - тем круче паденье
Наглый Пурш навёл свои порядки. Этот огромный полосатый котище с невинной детской мордашкой построил всех наших котов, а некоторых и вовсе выгнал с участка. Ходит, на всех шипит, всем недоволен. И все уже ждут с нетерпением, когда же хозяйка (с которой мама недавно поругалась) его заберёт.
Фела теперь заложница верхнего этажа: спускаться боится, еду ей ношу на тарелочке и подаю в постель, где она прячется.
Дыму на участок не пускают: бедная серушка бродит вдоль забора и выбегает, когда кто-то выходит из калитки.
С Тюшей постоянная драка: оба кота уже почти сплошь покрыты мелкими ссадинами.
А Паша… Паша долго уже не кажет носа в наши владения. Сидит на чужом участке через два дома, мёрзнет и голодает.
И только Мэгги на всю эту котовасию откровенно плевать.
Но вчера поздно вечером я вышла гулять с Гусей по улице Сиреневой и с собой взяла миску ароматной кошачьей еды из пауча. Хотела Дыму накормить, звала её, звала, и тут из густого мрака выныривает Паша с отчаянным голодным воплем. Я миску поставила, его погладила и дождалась, когда он всё съест, чтобы взять его и унести домой.
Я решила поселить его в своей комнате, закрыв её от всех остальных животных. Так и сделала. У шкафа поставила миски с едой и водой, запустила Пашу. Как он упоённо хрустел кормом! Как ласково тёрся о руку!
Ни разу в жизни я не видела Пашу в таком настроении. Он нежно мявкал, он лизался, он залезал на грудь, а потом свернулся в трогательный клубок на моём бедре и сладко засопел. Потом ещё за ночь пару раз спускался с кровати, чтобы поесть.
А утром… утром кот просто обезумел от распирающих его нежных чувств. Вы думаете, я спокойно писала весь этот текст? Как бы ни так. Паша не давал мне покоя: он лез на нетбук, садился на мышку, упирался хвостом в экран, чтобы поудобнее утроиться и загородить мне обзор. Он щекотался шершавым языком и впивался от восторга острыми когтями. Случись мне уйти из гнезда, а потом вернуться – он встречал меня хриплым «мяв». И непрестанно мурлыкал. Он тёрся мордочкой обо всё, что попадалось ему на пути. Вёл себя так, будто надышаться не мог теплом, уютом и любовью.
Сейчас котик-тёпленький животик снова уснул, свернувшись на простынке. И у меня появился шанс дописать этот текст без очаровательных мохнатых помех.
Погладишь его – отзовётся трепетным гортанным мурчанием, потянет когтистой лапкой одеяло сквозь сон.
Фела теперь заложница верхнего этажа: спускаться боится, еду ей ношу на тарелочке и подаю в постель, где она прячется.
Дыму на участок не пускают: бедная серушка бродит вдоль забора и выбегает, когда кто-то выходит из калитки.
С Тюшей постоянная драка: оба кота уже почти сплошь покрыты мелкими ссадинами.
А Паша… Паша долго уже не кажет носа в наши владения. Сидит на чужом участке через два дома, мёрзнет и голодает.
И только Мэгги на всю эту котовасию откровенно плевать.
Но вчера поздно вечером я вышла гулять с Гусей по улице Сиреневой и с собой взяла миску ароматной кошачьей еды из пауча. Хотела Дыму накормить, звала её, звала, и тут из густого мрака выныривает Паша с отчаянным голодным воплем. Я миску поставила, его погладила и дождалась, когда он всё съест, чтобы взять его и унести домой.
Я решила поселить его в своей комнате, закрыв её от всех остальных животных. Так и сделала. У шкафа поставила миски с едой и водой, запустила Пашу. Как он упоённо хрустел кормом! Как ласково тёрся о руку!
Ни разу в жизни я не видела Пашу в таком настроении. Он нежно мявкал, он лизался, он залезал на грудь, а потом свернулся в трогательный клубок на моём бедре и сладко засопел. Потом ещё за ночь пару раз спускался с кровати, чтобы поесть.
А утром… утром кот просто обезумел от распирающих его нежных чувств. Вы думаете, я спокойно писала весь этот текст? Как бы ни так. Паша не давал мне покоя: он лез на нетбук, садился на мышку, упирался хвостом в экран, чтобы поудобнее утроиться и загородить мне обзор. Он щекотался шершавым языком и впивался от восторга острыми когтями. Случись мне уйти из гнезда, а потом вернуться – он встречал меня хриплым «мяв». И непрестанно мурлыкал. Он тёрся мордочкой обо всё, что попадалось ему на пути. Вёл себя так, будто надышаться не мог теплом, уютом и любовью.
Сейчас котик-тёпленький животик снова уснул, свернувшись на простынке. И у меня появился шанс дописать этот текст без очаровательных мохнатых помех.
Погладишь его – отзовётся трепетным гортанным мурчанием, потянет когтистой лапкой одеяло сквозь сон.